Лидия Квасникова. ДОРОГАМИ ПЕСЕН АЛЕКСАНДРЫ ПАХМУТОВОЙ. Рассказы о музыке

Утром, как обычно, почтальон принес Пахмутовым пачку писем. Николай Андрианович, перебрав конверты, отложил одно, адресованное ему. Это было письмо от Сергея Михайловича Богданова. Несколько месяцев назад он написал впервые и спрашивал, не родственники ли Пахмутовы Андриану Виссарионовичу. «Это мой отец», — ответил тогда Николай Андрианович.

И вот теперь новое письмо.

«Это было в 1921 году, — писал Сергей Михайлович. — Андриан Виссарионович, выполняя особое задание, находился в селе Упрямовке, жил на квартире у хозяйки Насти под фамилией Орлов. Когда белые бандиты вошли в хату (так рассказывала Настя), они стали спрашивать, где Пахмутов. Настя ответила, что никакого Пахмутова она не знает, что у нее живет на квартире Орлов, беженец. Бандиты проверили у него документы и ушли. Но потом вернулись. Огрели Настю плетью и набросились на Андриана Виссарионовича, требуя признаться, что он красный командир Пахмутов. И хотя признания они не добились, набросили ему аркан-петлю на шею, привязали к седлу и поскакали в степь.

Так нам рассказывала Настя, когда мы прибыли в Упрямовку с отрядом красноармейцев. Настю нашли избитой на полу возле печки, но она была живой. Она-то и показала нам направление, в котором ускакали бандиты. Вскоре мы их догнали. Андриаи Виссарионович был тогда отомщен.

Помню, как командир кавалерийского взвода по фамилии Ключко докладывал, что тех гадов, что убили Пахмутова, порубали. С ним же, с Ключко, мы и отправили Андриана Виссарионовича в слободу Николаевку, чтобы похоронить с почестями. Мне до самой смерти не забыть его потемневшее, с окровавленной щекой лицо.

Вот, пожалуй, все, что помню. Приехав в Кайсацкую, я видел письмо, адресованное Андриану Виссарионовичу, написанное очень красивым почерком. Ребята говорили, что у него сын художник, живет в Бекетовке. Очевидно, это Вы и были, Николай Андрианович...

С искренним уважением к Вам и внучке Андриана Виссарионовича. Ее музыку я очень люблю, она молодец, одним словом, хочу сказать, что внучка стоит своего так трагически погибшего деда...»

Строчки на листах из тетрадки, написанные незнакомым человеком, много говорят Николаю Андриановичу. Возвращают в юность, в Бекетовку, какой она была в двадцатые годы — в ту пору, когда погиб отец.

...Бекетовка смотрится в Волгу. Сушит рыбачьи сети, смолит лодки. Варит арбузный мед. Ветер гонит по немощеным улицам мелкий песок с берега. День-деньской стучат лесопильные заводы. На одном таком заводе и работал Андриан Виссарионович Пахмутов. Когда белые подошли к Бекетовке, он вместе с другими рабочими ушел добровольцем в Красную Армию. Осталось в памяти Николая Андриановича доброе отцовское лицо с рыжеватыми усами да последние минуты прощания, когда отец старался, как мог, приободрить мать, шутил, смеялся...

Николай Андрианович не забыл последнего письма, написанного отцу в станицу Кайсацкую. Простое было письмо — про жизнь, работу, здоровье. А отец, значит, так и не прочитал письма. Не успел...

Через много лет после гибели своего деда родилась Аля Пахмутова. Видела его только на старой фотографии. Андриан Виссарионович на снимке молодой, лицо у него худощавое, тонкое, мечтательное. Есть такая же фотография, как в семье Пахмутовых, и в Музее обороны Царицына, в Волгограде...

Жива память. Прошлое не разминулось с будущим. Одной дорогой идут Пахмутовы по жизни, и одни у них звезды, и тревожная молодость, ставшая песней.

...Был Николай Андрианович не художником, а рабочим на одном из бекетовских лесозаводов. Рисовать, правда, любил, вот и пошли разговоры — художник... Многое в жизни Николая Андриановича связано с Бекетовкой. Здесь в 1918 году в шестнадцать лет он вступил в партию коммунистов. Когда пришла страшная весть о гибели отца, Николай Андрианович, работавший секретарем райкома партии, попросил, чтобы перевели его туда, где служил отец. Просьбу его удовлетворили. Так Николай Андрианович стал солдатом революции. В Бекетовку вернулся только после тяжелой болезни. И снова пошел на партийную работу.

В семье Николая Андриановича и Марии Андреевны росли дети — Михаил, Зоя, Люся и самая младшая — Аля. Мария Андреевна работала, вела хозяйство, делила с детьми их заботы, знала, что они читают, в какие играют игры, с кем дружат и ссорятся. Человек щедрого, умного сердца, она на всю жизнь осталась душой семьи, главным советчиком, самым близким в радости и печали. Мягкий, певучий голос был у Марии Андреевны. И для каждого находила она ласковые, сердечные слова.

Про Николая Андриановича все, кто его знают, говорят: золотые у этого человека руки. За что ни возьмется, все получается. Наделила его природа душой художника, чуткого к красоте звуков и красок, к стихам и к песням. Николай Андрианович сам научился рисовать, писать маслом, фотографировать, играть на домре, балалайке, на пианино.

Благодаря Николаю Андриановичу в бекетовском клубе имени Павших борцов часто звучала музыка. Он организовал оркестр, без которого не обходился ни один праздник в поселке.

А через некоторое время в клубе появился первый рояль. С превеликим трудом достал этот инструмент Николай Андрианович. Он мечтал, чтобы земляки-бекетовцы услышали и полюбили музыку, дорогую его сердцу.

Многие в поселке слышали рояль впервые. Да и где в Бекетовке можно было тогда услышать рояль? Телевидения, переносящего нас на концерты прославленных музыкантов, еще не было. Радио только-только входило в жизнь.

Первым Николай Андрианович играл рабочим поселка произведения композиторов-классиков — Чайковского, Шопена, Бетховена...

— Пойдем, послушаем Пахмутова, — говорили в Бекетовке вечерами. И целыми семьями, с детьми шли в клуб.

***

Быстро летело время. Настал день, который навсегда запомнился в семье Пахмутовых.

Але не было тогда еще и четырех лет. Вернувшись с мамой из кино, она принялась подбирать мелодии, которые только что услышала.

Николай Андрианович в это время был в командировке. Мария Андреевна тихо стояла у раскрытой двери, смотрела на дочку. Потом взяла самую толстую, какая нашлась в комнате, книжку, положила на стул, придвинула к пианино, усадила Алю и долго слушала, как играла девочка. Знала: будет для Николая Андриановича эта новость большой радостью. Николай Андрианович любил музыку, горевал, что не пришлось учиться всерьез. И вот теперь увидит он свою маленькую дочку у пианино. Может быть, в ней, в Але, осуществится то, о чем он мечтал долгие годы.

Отец стал первым учителем своей дочери. Аля часто слышала, как отец играл вальсы Шопена, сонаты Бетховена, фрагменты классических симфоний. Девочка любила слушать красивую музьжу и, как могла, старалась повторить то, что играл отец.

В пять лет Аля сочинила свою первую пьесу «Петухи поют». А когда ей исполнилось семь, она поступила в две школы: в общеобразовательную — в Бекетовке и в музыкальную — в Сталинграде. Школа в Бекетовке была маленькая, одноэтажная. Ее называли «глинолиткой». Помнит Александра Николаевна свою первую учительницу — Евдокию Акимовну, молоденькую, веселую и добрую. С ней девочка быстро подружилась. Ей нравилось учиться — читать, писать, рисовать. Мария Андреевна знала: если Алю долго не видно, значит, опять собрала ребятишек, читает им «Федорино горе» или «Мистера Твистера».

Три раза в неделю самый ранний утренний поезд, останавливающийся в Бекетовке, увозил Алю вместе с Марией Андреевной в Сталинград, в музыкальную школу. Восемнадцать километров туда, восемнадцать обратно. В любую погоду. Пропустить занятия девочка не соглашалась никогда.

Первая учительница музыки Мария Лазаревна Троицкая говорила Марии Андреевне:

— Аля очень собранная, сосредоточенная, серьезная.

А ребята, сверстники, любили с ней играть. Заросшая травой площадка возле старой вишни, что росла у дома, превращалась то в сцену театра, то в школьный класс. Вместе с ребятами Аля часто бегала на базар, где продавали лошадей. Там было много жеребят, тонконогих, смешных, ласковых. Им можно было с ладони дать хлеба, кусочек сахара...

Всегда с ребятами, всегда в играх. Летом — с утра на берег Волги за ежевикой, зимой — с санками на гору. Но каждый день была музыка — Аля часами не отходила от инструмента.

Девятый год шел Але. 21 января 1938 года страна готовилась почтить память великого вождя революции Владимира Ильича Ленина. Ждали этого дня и в Бекетовке. Подолгу Николай Андрианович и Аля проводили у пианино. Играли в четыре руки.

— Главная тема у Алюшки, — смущенно говорил Николай Андрианович Марии Андреевне, — я только поддерживаю...

И вот настал этот вечер. В клубе электростанции над маленькой сценой повесили портрет Ленина, обрамленный траурной лентой. После митинга отец и дочь Пахмутовы вышли на сцену.

Девочка тронула клавиши, зазвучала музыка — будто бы по оттаявшей земле побежали быстрые весенние ручьи, и, раздвинув тяжелый волжский лед, вольно устремилась вперед чистая, сильная вода. Была в этой музыке тревожная, певучая красота. Музыка словно бы и оплакивала человека, смотревшего в зал с портрета, и утешала, и звала за собой.

Такую музыку в Бекетовке слышали впервые. Аля и Николай Андрианович играли в четыре руки переложение для фортепиано первой части Сороковой, соль-минорной, симфонии Моцарта.

Не могла знать тогда девочка, что через тридцать восемь лет, на зимних Олимпийских играх в Австрии, ее пригласят в Зальцбург, на родину Моцарта, в город, где он родился и где теперь музей.

Зальцбург. Тихий городок в Альпах. Старинный дом. Музей-квартира на втором этаже. Комната, где у окна стоит инструмент, на котором играл Моцарт. Инструмент отгорожен тонким шнурком. Шнурок снимается, Александру Николаевну Пахмутову приглашают поиграть.

Она очень взволнована. Коснулась клавиш — какое непревычно легкое звучание! Как невесомы клавиши!

Пахмутова сыграла «Рондо» — «Турецкий марш» из сонаты ля мажор Моцарта. Когда подняла голову, увидела, что в комнате остановились туристы, люди из разных стран. Просят играть еще. Снова Александра Николаевна касается легких клавиш. Звучит часть из «Маленькой ночной серенады». Туристы снова просят продолжать. Тогда Пахмутова исполняет полную изящества и лукавства песенку Папагено из оперы «Волшебная флейта», а затем играет часть из Двадцать четвертой симфонии, написанной семнадцатилетним Моцартом, только что вернувшимся из Италии сюда, в Зальцбург, в свой родной город.

В книге почетных посетителей Александра Николаевна написала: «Когда люди будут на других планетах, и там зазвучит музыка Моцарта».

Не только десятилетия разделяют два дня в жизни Александры Николаевны Пахмутовой, тот давний — в Бекетовке и теперь — в Зальцбурге. Их разделяет война, в которой наш народ спас мир от фашизма, спас сокровища человеческой культуры, защитил, сберег для людей великое достояние — музыку Моцарта.

***

21 июня 1941 года. Последний довоенный день. По сталинградскому радио передавали концерт учащихся музыкальной школы. Ученица четвертого класса, пионерка Аля Пахмутова играла финал Концерта ре мажор Гайдна, «Музыкальный момент» Шуберта, «Турецкий марш» Моцарта, то самое сочинение, которое спустя годы прозвучит в ее исполнении в Зальцбурге.

На утро следующего дня, в десять часов, в городском театре был назначен концерт победителей музыкальной олимпиады. Аля выступала одной из первых и сыграла свое сочинение — вальс.

Внезапно концерт был прерван правительственным сообщением по радио — война!

Пройдут годы. Александра Николаевна Пахмутова приедет из Москвы в Волгоград, чтобы выступить в концерте. Поднимется на ту же сцену в городском театре. И снова вспомнятся те дни. Первая бомбежка. Потом еще и еще... Бомба попала в здание музыкальной школы. Погибла первая Алина учительница музыки Мария Лазаревна Троицкая.

6 августа 1942 года в теплушках Пахмутовы уезжали в Караганду, в эвакуацию.

Потом Александра Николаевна будет вспоминать об этом:

«Наш эшелон миновал переправу и должен был идти дальше. Вдруг мы увидели немецкий бомбардировщик, который стал разворачиваться и заходить на нас. Эшелон остановился. Мы закрыли окна и стали ждать. И вот, как чудо, появились два наших истребителя и сбили бомбардировщик. Мы видели, как он горел. Таких эшелонов были, конечно, тысячи, но я никогда не забуду этот день и моих неизвестных спасителей — летчиков».

Долго ехал эшелон. Целый месяц. Ребятишки помогали взрослым, заботились о малышах. В теплушках топили железные печки, варили еду. На станциях слушали сводки с фронта. А на запад, на фронт все шли и шли эшелоны...

В один из самых счастливых своих дней, когда Александра Николаевна Пахмутова поднялась на трибуну XV съезда комсомола и весь зал, стоя, приветствовал своего комсомольского лауреата, когда делегаты запели «Песню о тревожной молодости», а на сцену все несли и несли цветы, она, очень волнуясь, сказала:

«Тысячи людей, простых, честных, талантливых, веселых, погибли за наше дело, за наши идеалы. И вот сейчас... хочется спросить себя, спросить тех, кому я смотрю в глаза: помним ли мы, ценим ли мы это? Наверное, все вы знаете памятник нашему воину с девочкой на руках, который стоит в Трептов-парке в Берлине. Это прекрасный памятник. Но я хочу сказать вам, что я видела этих людей не в бронзе, а живых. Мне выпало такое счастье — горькое счастье, потому что это было под Сталинградом, и немногие из них остались живы. Им предстояла великая, навсегда вошедшая в историю Сталинградская битва. Страшные бои надвигались, но они не забывали о нас, детях, о женщинах, стариках, круглые сутки охраняли дорогу, по которой мы уходили на восток».

Притихший зал Кремлевского Дворца съездов, где собрались делегаты, слушал Александру Николаевну Пахмутову. Из президиума внимательно смотрел на нее Юрий Алексеевич Гагарин. А она стояла, взволнованно прижимая охапку гвоздик к лицу...

Многие в зале видели Александру Николаевну впервые — не на экране телевизора, не в кино, а вот так, рядом, близко — и чувствовали, как ей дорого все, о чем она говорит с трибуны съезда. И сама она, разделившая с родной страной и беду, и радость, скромная, простая, сама она — словно бы из песни...

Александра Николаевна Пахмутова служит своему призванию достойно — так, как герои ее песен. Это знают строители, геологи, рыбаки, летчики, космонавты, воины. О ком бы ни писала Пахмутова — это песни не о профессиях, это песни о людях. Она видит своего героя простым, умным, сердечным человеком, который хорошо знает, зачем живет на земле.

В Братске Александре Николаевне вручили «наряд на работу», в котором было написано:

«Фамилия: Пахмутова
Профессия: композитор
Задание: написать песню, достойную наших ребят».

Задание было выполнено. Ярко вспыхнули ее «Таежные звезды», зазвучали «Письмо на Усть-Илим», «ЛЭП-500», «Главное, ребята, сердцем не стареть», «Девчонки танцуют на палубе»...

«Наша стройка, — писали композитору строители, — будет долго жить в ваших песнях, а ваши песни будут жить в энергии и бетоне нашей Братской ГЭС».

...Прошло много лет с тех пор, как были написаны эти слова. Давно работают и Братская, и Усть-Илимская ГЭС, и живут родившиеся здесь песни. В электрических звездах, вспыхнувших над тайгой, мы всегда будем ощущать тепло и нежность песен Пахмутовой. Такова сила искусства — песни тоже рождают энергию и излучают свет.

***

Когда-то рояль, на котором Аля Пахмутова вместе с отцом играла Моцарта, был первым в Бекетовке.

Был в ее жизни еще один инструмент, тоже первый, — на Усть-Илиме. Это пианино, новенькая, блестящая «Кама», приплывшая сюда по Ангаре в ту пору, когда на берегу стояло всего восемь палаток первых строителей. Где он сейчас, этот инструмент, кто играет на нем? Может быть, продолжает он свою жизнь в рабочем клубе, или ребята учатся играть на нем гаммы? Не было тогда еще здесь клуба, и выступать решили прямо на барже, причалившей к берегу. Вот как об этом рассказывается в книге Сергея Гребенникова и Николая Добронравова «В Сибирь за песнями»:

«Концерт уже шел. Но из тумана, стелющегося над рекой, все прибывали и прибывали остроносые моторки... Десять костров освещали „партер“, „амфитеатр“ и плавающие „ложи“. Плавающие потому, что шлюпки выныривали из тумана отовсюду, прижимались к берегу, и люди, не выходя из них, слушали песни, посвященные сибирякам. Но в сибирском цикле была одна, адресованная именно тем, кто слушал нас сейчас, сидя на высоком обрывистом берегу, именно им — и никому другому. Песня эта называлась „Письмо на Усть-Илим“...»

К содержанию

По листку, вырванному из ученической тетрадки в клеточку, бегут торопливые строки: «Пожалуйста, срочно пришлите песни Александры Николаевны Пахмутовой „Горнист“ и „Дарите радость людям“. Будем серьезно разговаривать с Еремеевым Валерой и его компанией. Одним словом, готовится диспут. Хотим дать слово нашему любимому композитору А. Н. Пахмутовой. Петь будем все, даже те, кто не пел ни разу! Срочно! Отряд имени Гагарина Михайловской средней школы».

Сколько таких и похожих на них писем день за днем приходит на радио и телевидение, в редакции детских газет и журналов!

Как рождается песня, в которой ребята вдруг узнают самих себя, свою, пионерскую жизнь? Просто это или трудно — написать такую песню? Кто ответит? Может быть, сами песни?

На берегу Черного моря в лагере «Орленок» у костра на склоне горы сидит притихший отряд. Все знают, что случилось сегодня. Паша, крепкий, плечистый паренек, не захотел заменить на дежурстве заболевшего товарища и убежал купаться, бросив через плечо фразу: «Что мне, больше всех надо?» Поэтому и молчат у костра ребята, и Паше горше всех суровых слов это молчание. Тихо-тихо, словно сама собой возникает песня. «С неба лиловые падают звезды...» — «Звездопад». Задумчивая, нежная песня вдруг показалась строгой, словно за всех, за весь отряд говорила с Пашей... Не было в песне ни суровых слов, ни наставлений, а казалось — смотрит тебе в лицо друг и говорит честно и прямо правду.

— Ребята... — голос у Паши дрогнул.

— Не надо, — тихо попросил вожатый. — Ты что? Все поют, а тебя не слышно?

И вожатый положил руку на плечо мальчишки.

А с неба на самом деле падали в море лиловые звезды. И песня, родившаяся здесь, в «Орленке», продолжала лететь к людям и светить им яркой звездой.

У песни, как у человека, — своя жизнь, судьба, биография. Только что в ней главное? Конечно, интересно знать, кем, когда и где написана песня. Но, наверное, важней понять, почему написал эту песню композитор. Вот это «почему» — очень важный момент в биографии песни, нашедшей дорогу к человеческим сердцам.

В «Орленке» были написаны «Звездопад», «Орлята учатся летать». И разве случайно?!

Вспоминая то время, свои поездки в «Орленок», авторы родившихся там песен улыбаются особенно тепло, и в их голосах — нежность:

— Наш «Орленок» — республика умных, талантливых людей. Мудрая сказка «орлят» складывалась на наших глазах. Равнодушию — бой! «Галочке», формализму — бой! Никакой «показухи», ничего такого, что делает жизнь скучной и серой. В «Орленке» царил дух остроумной выдумки, творчества, веселой шутки. Играли там мы с «орлятами» в ЭВМ — электронно-вычислительную машину. Сели на стулья. Каждый стул стал ячейкой ЭВМ. Все вместе — ЭВМ! ЭВМ играла в шашки! Ведь не зря среди вожатых «Орленка» студенты знаменитого «Физтеха» — Московского физико-технического института!

...Через несколько лет в кантате «Отрядные песни» зазвучит «Турнир эрудитов». Оживут в этой песне и мгновения озорной веселой игры в «Орленке». Добавятся к этому, конечно, иные впечатления, встречи... Например, название песни «Турнир эрудитов» было «подслушано» авторами в другом пионерском лагере — в Артеке.

Много-много живых родничков дают начало песне. Как найти их, где встретить?

Есть на свете взрослые люди, как будто бы знающие пароль, открывающий сердца ребят. Им интересно в звонкоголосом ребячьем мире: любимым учителям, вожатым, рабочим, тренерам, воинам — людям самых разных профессий. Вот так же просто, искренне, заинтересованно приходят к своим друзьям композитор Пахмутова и поэты Сергей Гребенников и Николай Добронравов. Они — из тех взрослых людей, которым не надо объяснять, что такое «Пионерстрой», чем занимаются КИДы и кто такие «красные следопыты».

Уже много лет назад родилось одно из самых ярких пионерских дел: ребята по всей стране отправились по маршрутам революционной, боевой и трудовой славы нашей Родины. Тогда впервые зазвучали слова, ставшие теперь крылатыми, — «красные следопыты». Точные, звонкие слова, соединившие цвет нашего знамени и романтику поиска.

Куда бы ни приезжали в те дни композитор Пахмутова и ее друзья-поэты — в школу, в пионерский лагерь, — они везде интересовались: «Что нового у следопытов? Какие еще интересные дела придумали сами ребята?»

19 мая 1962 года, в день рождения пионерской организации, впервые прозвучала кантата «Красные следопыты» — песенный цикл для чтеца, детского хора и симфонического оркестра.

Не одно десятилетие минуло с тех пор, а песни из кантаты «Красные следопыты» звучат так, как будто они родились сегодня, в наши дни.

В каждой песне словно бы перекинут мостик из прошлого в настоящее, от подвигов героев к тем, кому продолжать их дело. Зовет песня:

Пусть ветер, ветер, ветер, ветер кружится,
В дорогу, красный следопыт!
На остров Подвига, на берег Мужества,
На мыс Героев наш путь лежит!

Как торжественное обещание звучат слова из песни о пионерах-героях:

Мы в жизни, мой друг и ровесник,
Дорогой героев пойдем,
Подвиги их мы запомним как песню
И сами ее допоем!

Пахмутову и поэтов Гребенникова и Добронравова связывает крепкая, настоящая дружба с пионервожатыми «Орленка», Артека, с вожатыми пионерских дружин в больших и малых городах и селах.

Не удивительно, что вожатый стал героем песни. Она так и называется — «Замечательный вожатый». Песня получилась веселой, задорной и даже... задиристой. Ведь не у всех ребят есть такой вожатый. «Пионеры ждут вас, друзья, — словно говорит песня комсомольцам. — Кто еще станет замечательным вожатым?»

Одна из самых любимых ребятами песен кантаты — «Гайдар шагает впереди». Тревожна дробь пионерского барабана. В единой боевой колонне видят авторы песни и бойцов революции, сражающихся против белых, и тех, кто в наши дни работает на самом трудном посту, и ребят, идущих по следам подвига. Композитор и авторы стихов верят в своих маленьких героев:

Видишь, из книжек,
в колонны построены,
Вышли герои
и стали героями.
Сколько Тимуров идет, погляди!
Гайдар шагает впереди!
Если вновь тучи
надвинутся грозные,
Выйдут Тимуры —
ребята и взрослые...
Каждый готов до победы идти.
Гайдар шагает впереди!

Перед самой войной пионерка Аля Пахмутова прочитала только что вышедшую повесть Гайдара «Тимур и его команда». Ребята в Бекетовке организовали свою тимуровскую команду. У Али тоже было тимуровское поручение — следить за малышами. Не изгладилась и не стерлась с годами память о любимой книжке детства, живет она и в песне «Гайдар шагает впереди».

С гордостью и отвагой бьются юные сердца, вторя песне. Ведь это счастье — шагать в одной шеренге с красными бойцами, равнять свой шаг по Аркадию Гайдару и услышать, как тебя с доверием и надеждой называют Тимуром.

У Пахмутовой и ее друзей-поэтов гайдаровское — очень серьезное и уважительное — отношение к своим героям в красных галстуках, к их делам, ко всему, чем они живут в будни и праздники.

Слушаешь, например, кантату «Ленин в сердце у нас» и словно видишь, как вместе с ребятами идут по родной столице композитор и поэты. Это не простая прогулка. Пионеры показывают гостям, приехавшим со всего света, Москву, ведут их по ленинским маршрутам столицы. Вот завод, где выступал Владимир Ильич, библиотека, в которой он брал книги, стадион, носящий его имя...

С гордостью, любовью ко всему, что связано с именем Ленина, звучат голоса маленьких хозяев столицы. Песней-клятвой завершается кантата:

Ленин великий в сердце у нас!
Алые галстуки гордо горят
У самых счастливых на свете ребят!
И отблеск великих огней Октября
На галстуках наших горит, как заря!

...Как-то в редакцию газеты «Пионерская правда» пришли ее давнишние большие друзья — Александра Николаевна Пахмутова и Николай Николаевич Добронравов.

— Пришли к вам с новыми песнями, — сказали гости. — Послушайте.

В самой просторной комнате редакции сразу стало тесно, все собрались у пианино. Так впервые, в исполнении авторов прозвучала кантата «Отрядные песни». Тихо, но очень выразительно, словно вслушиваясь в каждую ноту, поет Александра Николаевна. Волнуясь, читает стихи Николай Николаевич.

Через несколько дней песни появились на страницах «Пионерской правды». Они зазвучали по радио, их запели в отрядах, на школьных вечерах.

«Мы знаем, почему А. Н. Пахмутова назвала свои новые песни „отрядными“, — писали ребята в редакцию. — Знаете, почему? Все, о чем рассказывается в песнях, случается в каждом отряде. Тут и наши споры с ребятами, любящими увиливать от дела, прятаться за чужие спины, и наши классные „эрудиты“, ведь у нас тоже бывают КВН, и как хорошо, что теперь есть такая песня „Дикая собака Динго“ — о дружбе и первой любви. Разве можно над этим смеяться?»

Авторы новой кантаты очень точно «угадали», что волнует ребят. В песнях «Горнист», «Дарите радость людям», «Мы тоже Советская власть» искренне, горячо утверждается верность юных ленинцев делу отцов, делу Октября, живет мечта о подвиге.

Герои этих песен не хотят, чтобы кто-то из их сверстников жил только для себя, смотрел на жизнь безучастными, равнодушными глазами, пионеры — настоящие товарищи, они всегда готовы идти на помощь туда, где трудно.

А вот звучит лукавая, веселая мелодия, будто композитор вошел в шумный ребячий круг, улыбнулся, и послышалось всем знакомое: «Что за крики, что за шум...» Замечательная песня-игра «Турнир эрудитов»!

Иногда спрашивают, почему Александра Пахмутова и Николай Добронравов песню о верности, о дружбе назвали так же, как называется повесть писателя Фраермана, — «Дикая собака Динго». Да потому, что авторы песни очень любят эту поэтическую повесть, и еще потому, что они хорошо понимают, как много значат для ребят минуты раздумья, тишины. Чистота, хрупкость каждой стихотворной строчки родили романтическую, мечтательную мелодию, как бы морозный зимний узор... Вспомним: «Дикая собака Динго» — зимняя повесть со снегами, санками, румяными от мороза щеками, вьюгой, бураном, застигшим ребят на реке.

В песне «Дикая собака Динго» тоже есть «зимние» слова, правда, их совсем немного — «зимняя вьюга». Но когда слушаешь песню, почему-то все время кажется, что тихо и плавно падает густой, пушистый снег. Снова и снова хочется повторять: «Не потерять бы серебряных слов „друг“ и „подруга“...»

Поэзией дружбы, ее чистой радостью пронизаны песни Пахмутовой.

Герои ее песен никогда не бывают скучными людьми. Это всегда народ энергичный, деятельный, веселый. Они, как «взрослые» герои песен Пахмутовой, входят в жизнь, ступая по-хозяйски, чувствуют себя причастными ко всему, чем живет, чем гордится Отчизна.

Быть в ответе за все, что нас окружает, учатся маленькие граждане Советской страны. По душе композитору их готовность прикоснуться к серьезным, «взрослым» заботам.

5 июля отмечается Международный день охраны окружающей природы. Но даже если бы и не было такого дня, наверное, все равно была бы написана песня «Просьба» на стихи поэта Роберта Рождественского. Тревога за судьбу нашей зеленой планеты стучится в сердца людей. Детским голосам доверяет композитор свое произведение, в котором раскрывается эта тема.

Трогательно, поэтично и очень серьезно поют «Просьбу» ребята:

Раненая птица в руки не давалась,
Раненая птица птицей оставалась.
Этот сон давнишний до сих пор мне снится,
На траве кровавой вздрагивает птица...

«Просьба» впервые прозвучала летом, когда зеленый, поющий солнечный мир особенно близок ребятам, отдыхающим в лагере, в деревне. Ребячьи сердца горячо откликнулись на песню.

В Подмосковье, в районе Можайска, там, где лес доверчиво подступает к самой дороге, появилась аккуратно прибитая дощечка, на которой детской рукой были написаны строчки из песни «Просьба»:

Птицы, рыбы и звери в души людям смотрят,
Вы их жалейте, люди, не убивайте зря!
Ведь небо без птиц — не небо,
А море без рыб — не море,
И земля без зверей — не земля!

Под стихами была подпись: «Пионеры лагеря „Солнышко“».

Так у песни «Просьба» появились «соавторы». Ребята словно бы сказали композитору и поэту: «Спасибо за песню, она нам нравится. Она нужна нам».

В одно время с «Просьбой» летом 1975 года зазвучала еще одна песня Пахмутовой на стихи Николая Добронравова — «Улица Мира». «Улица Мира» как бы продолжает разговор, начатый в «Просьбе», — ведь птицы могут летать только в мирном небе!

«Улица Мира» — веселый марш, но слова «на улице Мира о мире тревога, у мира надежных защитников много» звучат строго, потому что в наши дни против войны нужно бороться.

В Артеке на Международном детском фестивале «Салют, Победа!» «Улицу Мира» пели ребята всех континентов. Готовясь к фестивалю, дети разных стран разучили эту песню, полюбили ее. В Артеке, глядя на их веселые, счастливые лица, хотелось верить, что будет так, как поется в песне:

Дом, что мы построим,
Время не разрушит,
Солнце не уступит черной мгле,
Потому что дружба — сильное оружие,
Главное оружие на земле!

Живут в песнях Пахмутовой, казалось бы, недетские слова: «борьба», «сражение», «тревога», «бой». Живут не только в тех произведениях, где речь идет о революции, о войне. Они, эти слова, в песнях о поколении сегодняшних пионеров.

Композитор и поэты, ее соавторы, убеждены: пионеры должны расти готовыми побеждать трудности, быть верными долгу и чести, отстаивать правду, принимать близко к сердцу дела и заботы, которыми живет страна. Точно и ярко сказано об этом в стихах, на которые написаны песни Пахмутовой. Поэты Сергей Гребенников и Николай Добронравов очень хорошо знают жизнь ребят. Ими написаны интересные повести для школьников «Отчаянный, отчаливай!», «Третий не лишний», «Скоро каникулы...»

***

Когда Александре Николаевне было столько лет, сколько сейчас нашим пионерам, она сама хорошо узнала, что это значит— преодолеть трудности, победить, не отступить от намеченной цели.

...Эшелон, в котором целый месяц ехали эвакуированные из Бекетовки Пахмутовы, наконец прибыл в Караганду. Теперь предстояло добраться до Темир-Тау — тогда это был маленький поселок. Транспорта не нашлось. Шли пешком, а дорога протянулась на двадцать пять километров. Стояла дождливая холодная осень.

Так начиналась новая, не похожая на прежнюю жизнь. Жили в бараках на берегу небольшой речки Нуры. Сразу, как приехали, Аля и другие ребята из Бекетовки пошли в школу. Надо было привыкать к новым одноклассникам, учить казахский язык, который давался нелегко. Аля сразу нашла новых друзей. Местные ребята приняли в свою компанию девочку из Сталинграда, веселую и серьезную, всегда готовую помочь и принять участие в играх. А игры в то время чаще всего были «в войну». Кто-то из мальчишек даже вырезал для Али деревянный наган. Но были не только игры. Ребята собирали посылки бойцам, воевавшим с фашистами. Вязали варежки, носки, сушили булочки, которые им давали на завтрак в школе. Все это укладывалось на санки, и ребята везли свои подарки на почту — отправлять на фронт.

...Весной 1943 года Пахмутовы вернулись из эвакуации в Бекетовку. Весь в развалинах лежал Сталинград. Люди жили в землянках. О каких занятиях музыкой можно было тут думать?! Но Але каждый день, прожитый без музыкальной школы, казался вечностью. В это время бойцы, летчики, стоявшие в Бекетовке, часто видели маленькую девочку с аккордеоном, которая играла «Вечер на рейде», «Офицерский вальс», «Ой, Днипро, Днипро...»

Скоро слух о девочке с аккордеоном разнесся по воинским частям. За ней стали приезжать, приглашать к летчикам, к пехотинцам, в госпиталь к раненым бойцам.

Особенно Аля подружилась с летчиками. Просила их:

— Отвезите меня в Москву, мне нужно учиться...

И хоть говорилось это как будто в шутку, чувствовалось, как тревожно сжимается сердце девочки. Уходят дни за днями, а заниматься музыкой в разрушенном городе негде.

Осенью 1943 года Алин отец собрался в Москву в командировку. С ним уехала Аля.

Москва в то время была совсем не похожей на ту, что сейчас. Город жил по суровым законам военного времени. Еще не сняли затемнения с окон. Противотанковые «ежи» — перекрещенные железные балки, врытые в землю, — перекрывали улицы на окраинах. Железные печурки едва разгоняли холод в комнатах. Мало прохожих, их лица сосредоточенны, суровы, тороплив шаг.

В первый же день по приезде в Москву Пахмутовы узнали: в театре идут спектакли! Вечером Аля и Николай Андрианович подошли к подъезду театра на Пушкинской улице. У кассы толпились люди: все билеты на спектакль были проданы. Николай Андрианович попросил билетеров пропустить его с дочкой в зал, и видно что-то такое было в его лице, в глазах маленькой девочки, что их пропустили.

В холодном зале люди сидели в пальто, в ватниках, в военных шинелях. Не было ни одного свободного места. Шла опера Чайковского «Евгений Онегин». Слушали не шелохнувшись. Некоторые люди вытирали слезы. Наверное, вспоминали родных и близких, любивших эту прекрасную музыку, но погибших в огне войны. Вспоминали счастливое довоенное время. Музыка согревала души людей. Это была первая опера, услышанная Алей Пахмутовой в театре.

...В коридоре Наркомата электростанций Аля дожидалась отца. Здесь увидел маленькую девочку нарком, узнал, что она приехала учиться музыке, что ее приняли в шестой класс Центральной детской музыкальной школы при Московской консерватории. Распорядился выдать девочке из Сталинграда рабочую продовольственную карточку: может быть, и правда, станет она музыкантом.

Поверили в Алю Пахмутову и педагоги в школе. Их заключение было такое: «Александра Пахмутова обладает отличным слухом, чувством формы. Она отстает от своих сверстников по технической подвинутости, но должна быть зачислена ввиду отличных перспектив».

Отставание было понятным. Два года прошло в эвакуации без занятий, без инструмента. Пианино Але заменял аккордеон «Красный партизан», привезенный вместе с другим клубным имуществом из Бекетовки.

И вот она «новенькая» в классе. Здесь училось много способных ребят. Если сейчас устроить концерт с участием бывших Алиных одноклассников, то поднимутся на сцену известные скрипачи и пианисты, композиторы, музыковеды, дирижеры — Игорь Безродный, Эдуард Грач, Халида Ахтямова, Евгений Малинин, Дмитрий Благой, Лазарь Берман, Роман Леденев, Николай Каретников, Лиана Генина... Вот кого нужно было догонять Але. Трудно, очень трудно.

Отец вскоре уехал, а девочку приютили земляки-бекетовцы Спицыны. Они жили на Бронной, в одной комнате. Инструмента, конечно, не было. И Аля отправлялась в свою школу рано-рано, когда еще не ходили трамваи, чтобы успеть позаниматься до начала уроков. Она носила заштопанную на локтях кофточку, сапоги-бурки, сшитые мамой из старой шинели. В классе ее всегда видели жизнерадостной, веселой. Аля не притворялась. Она была счастливой, потому что музыка стала близкой, музыка звучала вокруг, все дышало ею.

Пятерки по всем музыкальным предметам — это Аля Пахмутова.

В 1948 году в школе был прощальный вечер. Учитель литературы, классный руководитель Дмитрий Иванович Сухопрудский написал Але напутственное письмо: «Желаю тебе быть такой по характеру, какой ты была в школе... Я думаю, что мы можем гордиться тобою».

Оконченная с отличием школа — это тоже Аля Пахмутова.

На «отлично» была окончена и Московская консерватория. В полученном ею дипломе написано: «Александра Николаевна Пахмутова выполнила дипломную работу по сочинению с оценкой „отлично“. Были представлены:

I. Кантата на текст А. Твардовского „Василий Теркин“.
II. Симфоническая сюита в четырех частях.
III. „Кавалерийская“ — массовая песня».

Подписал диплом ректор Московской ордена Ленина государственной консерватории имени П. И. Чайковского профессор Александр Васильевич Свешников.

Так складывался характер будущего композитора. Вера в мечту, упорство, ответственность за свое дело, задор, дружелюбие. Эти черты героев пионерских песен Пахмутовой можно увидеть и в ней самой. И может быть, в жизни Александры Николаевны, в ее детстве, юности тоже надо искать ответ на вопрос: «Как рождается песня, в которой ребята узнают себя, свою жизнь, встречают героев — и взрослых, и своих сверстников, — с которыми хочется встать рядом?»

В том, что Пахмутова с таким искренним, живым интересом относится к жизни ребят, к их пионерским делам, что она знает эту жизнь не понаслышке, не с чужих слов, большая роль принадлежит ее постоянному соавтору, другу, поэту Николаю Николаевичу Добронравову.

В нем живет умный, строгий педагог. С начала своего творческого пути Николай Николаевич много работал для детей. Окончив Школу-студию Московского Художественного театра, Добронравов играл в Театре юного зрителя (кстати, вместе со своим другом поэтом Сергеем Гребенниковым), учился в Педагогическом институте и получил диплом учителя, стал поэтом, писателем, у которого есть своя, самая близкая ему тема — каким растет человек.

Золотым знаком лауреата премии Ленинского комсомола отмечено в год шестидесятилетия ВЛКСМ творчество Николая Добронравова. Он удостоен премии за стихи к циклам комсомольских песен.

«Орлята учатся летать», «Не расстанусь с комсомолом», «И вновь продолжается бой», «Любовь, Комсомол и Весна», «Яростный стройотряд», «Герои остаются молодыми» — сколько можно назвать песен на стихи Николая Добронравова, подхваченных юношами и девушками страны, песен, связанных с большими, памятными событиями в жизни комсомола, с его повседневной работой! Дорогу к сердцам людей нашли песни «Малая земля», «Надежда», «Белоруссия», «Как молоды мы были...».

В этих и многих других песнях раскрывается богатый, сложный духовный мир человека наших дней, труженика и мечтателя, верного высоким идеалам. «Я в мир удивительный этот пришел отваге и правде учиться», — таким видит поэт своего молодого героя.

В стихах Николая Николаевича Добронравова, обращенных к взрослым, тема детства звучит чистой нотой. «Прорастает в сердце спрятанное детство», — написал поэт в стихотворении «Угадай-ка». Это стихи о войне и об искусстве, рассказ о том, как из радиоприемника, контуженного, трижды раненного, долетела к бойцам на фронт в минуту затишья детская передача, игра-загадка «Угадай-ка».

Читая стихи Добронравова, непременно почувствуешь, что и в его сердце прорастает спрятанное там детство.

Когда поэт, приехав в пионерский лагерь, с грустью слышит вместо живого горна «сигнал трубы, записанный на пленку», из его детства приходит в стихи пионерский трубач Сенька. И поэт с гордостью пишет:

Я помню пионерские походы
и лес от капель солнечных — рябой...
Мы шли гурьбой
за яростной и гордой,
за беспощадной Сенькиной трубой...

Мычат в сухом осиннике коровы.
Но горн горланит, все перекрича,
и пламенем пожара мирового
сияют щеки Сеньки-трубача!

Военное, голодное детство, воронки и пожарища войны, горькая ее лебеда диктуют поэту строчки стихотворений, в которых он размышляет о жизни, о человеческом достоинстве, о том, что дорого людям и к чему они непримиримы — к эгоизму, равнодушию, потребительскому отношению к миру.

Поэт не может быть спокойным, когда видит, что «белой булки кусок кем-то под ноги брошен». В стихотворении «Хлеб», откуда взята эта строчка, читаем:

Хлеб из затхлой муки, пополам с отрубями...
Помним горькие годы ясней, чем себя мы.
Хлеб везли на подводе. Стыл мороз за прилавком.
Мы по карточкам хлеб забирали на завтра.
Ах, какой он был мягкий, какой был хороший!
Я ни разу не помню, чтоб хлеб был засохший...

Строг взгляд поэта на жизнь. В детство современных ребят он вглядывается заботливо и серьезно. С пристальным вниманием относится он ко всему, что увлекает ребят. Ему интересно, как они воспринимают литературу, театр, музыку. Как еще за школьной партой находят свое призвание, выбирают свой путь в жизни.

Пахмутова и Добронравов никогда не приходят к ребятам добренькими гостями, прячущими равнодушие за улыбкой. Они готовы смотреть пьесы, поставленные самими ребятами, слушать их песни, спорить, хохотать над шутками, всегда ждут откровенных искренних рассказов. И как же огорчаются они, когда встречаются с пустыми, прочитанными по бумажке фразами...

Пахмутова и Добронравов откровенно не любят лентяев, болтунов, бездумно произносящих красивые слова, не любят, когда отличников обязательно представляют тихонями-карьеристами, а «герой» — «яркая» личность — непременно троечник и любимец публики.

Они по-настоящему, всерьез уважают своих юных героев за то, что растут они трудолюбивыми, любознательными, отзывчивыми, не прячутся от трудностей за чужими спинами.

***

Песня — как стихи или рассказ — начинается не на бумаге. Она рождается в душе автора, в его сердце. И в его жизни.

К содержанию

...Как-то на уроке музыки в седьмом классе одной из школ Ленинграда учительница сказала:

— Друзья, давайте пофантазируем. Попробуем представить себе, что каждый из вас составляет концерт из произведений Александры Николаевны Пахмутовой.

В первую минуту ребята молча, с удивлением смотрели на учительницу: задание было интересное, но необычное. Потом посыпались вопросы. Какой должен быть концерт — короткий или с антрактом? Исполняться должны только песни или другую музыку можно включать в программу тоже? А кто слушатели — ребята, взрослые? Можно ли посвятить концерт только одной теме, например спорту?

Учительница слушала, кивала головой, словно одобряла ход мыслей своих семиклассников, и наконец сказала:

— Готового ответа у меня нет. Ответы зависят только от вас. Как вы захотите, так и будет. Только приготовьтесь дать краткое пояснение к своей программе...

Задание было домашним, и через неделю стопка тетрадей лежала на учительском столе. Больше всего программ было, разумеется, посвящено песне. Одна из программ называлась «Герои спорта» — так же, как одна из самых популярных спортивных песен Александры Пахмутовой и Николая Добронравова. Были в этой программе и «Звезды Мехико», и «Трус не играет в хоккей», и даже музыка, написанная композитором для Олимпийских игр в 1980 году в Москве...

«Мне нравится, — писал автор спортивной программы,— что Пахмутову всегда увидишь по телевизору и на хоккее, и на футболе, и на фигурном катании. Она верный друг спортсменов. В журнале „Олимпийская панорама“ я прочитал большой рассказ Пахмутовой и Добронравова „Любовь моя спорт“. Там рассказывается много случаев, когда наши спортсмены отдавали для победы все, как настоящие герои. Герои спорта — значит, герои в жизни, настоящие люди. Например, борец Александр Медведь во время поединка получил травму, противник вывихнул ему палец. Александр не прекратил борьбы, сам вправил палец. Он стал победителем, чемпионом».

Среди работ семиклассников оказались «программы концертов для радио, телевидения. В одной из программ, например, предлагалось исполнить песни Пахмутовой, которые упоминаются в книге Гребенникова и Добронравова «В Сибирь за песнями», и прочитать отрывки из этой книги в исполнении артистов.

А вот еще программа — школьница не дала ей названия, но написала: «Исполнять 9 Мая». Она назвала песни: «На Мамаевом кургане тишина», «Если отец герой», «Малая земля», «Горячий снег», «Белоруссия», «Кто отзовется»... «Песню „Кто отзовется“, — написала девочка, — я слышала один раз, но запомнила на всю жизнь».

Учительница внимательно взглянула на свою ученицу. Как хорошо, что девочка расслышала эту песню, выделила среди многих других, почувствовала в ней и скорбь, и слезы, и нежную заботу о матерях, не дождавшихся с войны своих сыновей. Она, учительница, тоже запомнила эту песню и сейчас повторила про себя простые, ласковые строки: «Песни все, что пели мы, слетаются к маме...»

Порадовала учительницу программа, составленная одной из учениц музыкальной школы. Она предложила концерт, в котором сами ребята исполняют произведения Пахмутовой. Малыши поют «Про нашу Советскую Родину», «Кто пасется на лугу», пионеры — кантату «Отрядные песни», а учащиеся музыкальных школ играют маленькую сюиту для фортепиано в четыре руки «Пернатые друзья».

В классе учительница попросила рассказать об этом произведении подробнее. Девочка назвала пять пьес сюиты — «Петух», «Кукушка», «Индюк», «Ласточка», «Дятел». Для того чтобы «нарисовать» каждую из этих птиц, ее «характер», «образ», композитором избрана своя форма. Для «Петуха» — это марш, для «Ласточки» — вальс; «Кукушка» — это интермеццо, маленькая пьеса, немного печальная, задумчивая; «Дятел» — токката, быстрая, с четким «ударным» ритмом. А вот «Индюк» — это фугато, тема излагается в разных голосах, они как бы «перехватывают» ее друг у друга. Александра Николаевна обозначила характер исполнения этой пьесы: она написала fastoso, что в переводе с итальянского значит — «пышно», «роскошно», «спесиво». Так и представляешь себе важно расхаживающего по двору индюка...

От своей учительницы ребята услышали о том, как много прекрасной музыки создано их любимым композитором — симфонической, камерной, эстрадной, музыки к кинофильмам, спектаклям. Александрой Николаевной Пахмутовой написан балет «Озаренность» о молодых строителях Сибири, поставленный на сцене Большого театра, сочинения для фортепиано, скрипки, для оркестра народных инструментов.

Один из учеников вместе со своей работой положил на учительский стол несколько пластинок. Оказалось, что в семье мальчика давно собирают пластинки с песнями Пахмутовой. И в свой концерт школьник включил песни, которые особенно любят у него дома, — «Машинист», «Геологи», «Марчук играет на гитаре», «Старый клен», «Письмо на Усть-Илим». Этим концертом и закончился музыкальный урок у семиклассников.

***

В кинофильме «По ту сторону», снятому по роману писателя Виктора Кина о комсомольцах гражданской войны, сражавшихся на Дальнем Востоке, впервые прозвучала «Песня о тревожной молодости» на стихи поэта Льва Ошанина. С тех пор прошло более двадцати лет. У песни оказалась счастливая судьба. Она вошла в жизнь и осталась с нами. Ее поют люди разных поколений, пионеры и взрослые:

Забота у нас простая,
Забота наша такая —
Жила бы страна родная,
И нету других забот...

Однажды в Японии Александра Николаевна услышала «Песню о тревожной молодости» на празднике во Дворце спорта. Ее исполняли знаменитые «Поющие голоса Японии». Тысячи людей, собравшихся во Дворце, подхватили песню.

Пахмутова встречалась со своей песней в Германии, на Кубе, в Болгарии, Финляндии...

«Песню о тревожной молодости» поют на всех континентах, поют в больших залах и в маленьких кафе, в студенческих клубах. Много прекрасных певцов исполняли эту песню. Но помнит Александра Николаевна и еще одного исполнителя «Песни о тревожной молодости». Это был не певец. Просто шел парень по улице и тихонько напевал — так, как поют для себя.

«Я шла за ним два квартала, — вспоминает Александра Николаевна, — шла и слушала...»

А кто не знает песен «Хорошие девчата», «Старый клен»! Они написаны на стихи поэта Михаила Матусовского к кинофильму «Девчата». Многие песни Пахмутовой пришли к нам с экрана. Она автор музыки к кинофильмам «Семья Ульяновых», «Жили-были старик со старухой», «Три тополя на Плющихе», «Моя любовь на третьем курсе». Музыка к этим фильмам часто звучит по радио, на концертной эстраде.

Исполняются симфонические произведения Пахмутовой: увертюра «Юность», «Русская сюита», Концерт для трубы с оркестром, полный радости жизни, утреннего света. Многие выдающиеся музыканты у нас и за рубежом играют этот Концерт с неизменным успехом.

В Большом зале Московской консерватории 24 марта 1972 года впервые был исполнен Концерт для оркестра А. Пахмутовой. Дирижировал народный артист СССР, лауреат Ленинской премии, один из выдающихся музыкантов нашего времени Евгений Федорович Светланов. Слушатели горячо приняли сложное симфоническое произведение. В зале долго не смолкали аплодисменты. Александру Николаевну снова и снова вызывали на сцену.

Здесь, в этом нарядном зале с его знаменитыми — в овальных рамах — портретами великих композиторов, Аля Пахмутова впервые увидела симфонический оркестр. Это незабываемое по нынешний день событие случилось, когда она стала ученицей Центральной детской музыкальной школы при консерватории.

В консерватории — в Большом и в Малом залах — проходили репетиции, открытые концерты. Маленькая, худенькая девочка с косичками, притихшая где-то на балконе, слушала музыку, разглядывала инструменты.

До сих пор вспоминает Александра Николаевна свое первое знакомство с фаготом. Тогда она не знала даже названия этого инструмента. Но он показался ей похожим на миномет, который Аля не раз видела в Бекетовке, когда вернулась из эвакуации. Потом она узнала, как звучит фагот в опере Глинки «Руслан и Людмила», в «Пиковой даме» Чайковского...

Аля слушала произведения Баха, Моцарта, Бетховена, Глинки, Чайковского, Мусоргского, Римского-Корсакова, Рахманинова, Прокофьева, Шостаковича...

Она помнит первую встречу с Прокофьевым, когда в Большом зале впервые исполнялась его Пятая симфония. Дирижировал сам Сергей Сергеевич. Звучала прекрасная музыка, публика восторженно приветствовала композитора. Девочка чувствовала, как много говорит музыка людям, собравшимся в зале, видела, как светятся их глаза.

Аля Пахмутова и ее одноклассники ощутили значительность происходящего в тот вечер. Уже на другой день в классах проигрывались фрагменты симфонии, торжественные, величественные, певучие. О новом произведении говорили и педагоги, и учащиеся.

Але посчастливилось услышать, как знаменитый итальянский дирижер Карло Цекки, приехавший к нам на гастроли, вел репетицию с оркестром. Играли прелестную, стремительную увертюру к опере Россини «Шелковая лестница». Дирижер работал с таким напряжением и страстью, что ему приходилось вытирать полотенцем разгоряченное лицо.

Запомнился концерт, в котором участвовал прославленный румынский музыкант — скрипач, дирижер, композитор Джордже Энеску. Вместе с Давидом Ойстрахом он играл Концерт для двух скрипок Иоганна Себастьяна Баха. Под управлением Джордже Энеску симфонический оркестр СССР исполнил Четвертую симфонию Петра Ильича Чайковского.

Во время своего приезда в нашу страну Центральную детскую музыкальную школу посетил знаменитый венгерский композитор, музыковед, профессор Будапештской консерватории Золтан Кодай. Побывал он и на уроке в классе, где училась Аля Пахмутова. Шел урок гармонии. В присутствии Золтана Кодая Аля играла модуляции — обязательные упражнения, в которых нужно перейти из одной тональности в другую, например из до мажора — в ля-бемоль мажор. Аля любила решать такие задачи.

Каждая встреча с музыкой оставляла яркий след в душе, и многие впечатления той поры и теперь сохраняют волнующую яркость.

Навсегда вошла в жизнь Александры Николаевны музыка Петра Ильича Чайковского:

— Начинается это с детства. Сначала мы любим его музыку за красоту мелодий, прозрачную ясность. В юности любим за ощущение полноты жизни, за его гениальную глубину, за романтическую возвышенность чувств. Чайковский зовет нас к высокому в жизни, в земной жизни, в земной любви. Это понимает человек, став зрелым, узнав и радость, и страданье, и горе, и счастье. Чайковский — это Родина, где родился, где живешь. Это — как родной язык, на котором говорю и думаю, естественный как дыхание.

Одним из любимых произведений Александры Николаевны стал Второй концерт для фортепиано с оркестром Сергея Васильевича Рахманинова. Девочкой, впервые слушая это сочинение, она пережила минуты счастливого изумления, восторга. В музыке все было родное, вызывало в памяти знакомые картины природы — ее величавого простора, образы сильных, добрых людей, не склонившихся перед бедой, гордых и нежных. Второй фортепианный концерт Рахманинова — одно из тех сочинений, без которых нельзя представить себе наше искусство, культуру, это наследие переходит как величайшая драгоценность от поколения к поколению, рождая в душе гордость за свое Отечество.

— Только у нас, в России, могла родиться такая музыка, — говорит Александра Николаевна Пахмутова, — это песнь о Родине — и мощная, и нежная, с такой высокой и бесконечной мелодией, что кажется, не хватает уже дыхания, а мелодия все звучит и звучит...

Училась Аля по классу фортепиано. Играла все, что положено будущей профессиональной пианистке. С ней любили играть скрипачи. Аля с удовольствием аккомпанировала им.

В 1945 году на экраны вышел документальный фильм «Юные музыканты». Для съемок были выбраны лучшие ученики школы и среди них — Аля Пахмутова. Она играла скерцо из своей сонатины для фортепиано.

Педагог Али Ираида Васильевна Васильева бережно следила за развитием способностей девочки. Она и привела ученицу к Виссариону Яковлевичу Шебалину, который руководил кружком юных композиторов. Это был очень важный день в Алиной жизни.

Взволнованно рассказывает Александра Николаевна Пахмутова о Виссарионе Яковлевиче Шебалине:

— В первый раз я увидела своего дорогого учителя осенью 1943 года. Виссарион Яковлевич был профессором Московской консерватории и художественным руководителем нашей Центральной музыкальной школы. Занимался он тогда с учениками в небольшой квартире, которая находилась рядом с фойе Большого зала консерватории. Меня поразило в нем удивительное сочетание мужественной, высокой любви к музыке, от этого — строгости, высокой требовательности, и в то же время покоряющей теплоты, чуткости, отеческой снисходительности к молодым, ничего не умеющим и надеющимся научиться...

На его уроках мы насыщались и знаниями, и особой возвышенной атмосферой отношения к музыке. В нас воспитывалось прежде всего ответственное отношение к своей будущей жизни в искусстве, необходимость готовить себя к деятельности, которая будет полезна музыкальной культуре своей страны...

Сколько мы переиграли прекрасной музыки в четыре руки на уроках Виссариона Яковлевича! Он был уверен, что его ученики должны уметь хорошо сыграть симфонии Бетховена, разобраться в них не как рядовые студенты теоретико-композиторского факультета, а как будущие комшозиторы, будущие мастера, не гении, не Бетховены, но люди, которые (как ни невероятны космические дистанции между ними и классиками) занимаются тем же ремеслом!

Он так любил это великое ремесло! Он считал, что в композиторском хозяйстве (его выражение) должен быть абсолютный порядок во всех деталях вплоть до самых незначительных штрихов и оттенков. Вместе с тем поразительно было его ощущение крупной формы, поистине «архитектуры во времени», точное ощущение того, что, например, кульминация не на месте, затянута побочная партия... И как колоритно и образно он говорил об этом!

«Ну что у тебя за модуляция! Это все равно, что подойти и выбить стекло!»

На его уроках всегда было много народу — и своих учеников, и студентов из других классов. Мы все слушали друг друга. Это тоже закаляло нас, ведь музыка пишется не только для себя. Нужно не бояться выслушать критику. А Виссарион Яковлевич умел это делать с таким юмором и добротой, что после этого хотелось работать, доказать, что можешь лучше: вот посмотрите, в следующий раз я сделаю, я приду, я покажу...

Но он мог быть и не только добрым. Он по-настоящему ненавидел, презирал поверхностное, приблизительное отношение к делу, надежду на «авось, как-нибудь». Его глазами мы смотрели на партитуры великих мастеров, где нет места случайности и небрежности...

Его отношение к работе, к композиторскому делу глубоко запало и в наши души. Как это случилось, как это было привито нам, я, может быть, объяснить и не смогу, но с тех пор, с тех далеких уроков я больше всего не люблю, не переношу музыкантов с красивой позой и плохим голосоведением, небрежно завязанным галстуком и засаленным клавиром, — словом, «играющих в гения».

Однажды я принесла ему свою партитуру, в одном месте которой струнные и деревянные духовые сочетались, мягко выражаясь, не всегда удачно. Его взгляд, несколько метких беспощадных фраз я не забуду никогда.

Трудно сказать обо всем. А хочется сказать еще многое — и о его колоссальной эрудиции, его любви к русской музыке и тонком понимании ее...

И еще. Он знал то, чего тогда не знали мы сами. Он знал, какие мы разные, что мы будем делать, как будем писать, и старался развивать в нас самое лучшее.

Прошло много лет, все мы стали взрослыми и самостоятельными, а Учителя так часто не хватает, потому что для нас, учеников Шебалина, он не только Учитель. Это — наше отношение к искусству и жизни, наша музыкантская позиция и наша совесть...

***

Общение с Виссарионом Яковлевичем Шебалиным, Александром Борисовичем Гольденвейзером, Дмитрием Борисовичем Кабалевским, Николаем Ивановичем Пейко, другими известными музыкантами вводило в прекрасный мир — мир музыки.

Александра Пахмутова бывала на концертах прославленных пианистов — Константина Николаевича Игумнова, Генриха Густавовича Нейгауза, композитора, пианиста и органиста Александра Федоровича Гедике.

Тогда же она слушала произведения Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. Впоследствии ей выпала счастливая возможность познакомиться с Дмитрием Дмитриевичем. Память об этом великом композиторе нашего времени, встречах, беседах с ним бережно хранит Пахмутова в своей душе.

Занимаясь по фортепиано в классе Александра Борисовича Гольденвейзера, она не раз слышала его рассказы о встречах со Львом Николаевичем Толстым. Александр Борисович видел Чайковского, видел совсем близко, на уроке в консерваторском классе. Много лет он знал Рахманинова. Это была сама живая история, история русской культуры, музыки, и Александра Пахмутова с радостным увлечением постигала ее богатства.

Известные музыканты много времени отдавали детям.

Александра Николаевна вспоминает:

— Моих товарищей и меня Дмитрий Борисович Кабалевский приглашал к себе домой послушать музыку, поиграть. В исполнении автора слушали мы прелюдии для фортепиано, наполненные ароматом русской народной песни, согретые задушевностью, искренностью. Слушали там и впервые исполняемую величественную кантату «Москва» Виссариона Яковлевича Шебалина.

Играли на вечерах у Дмитрия Борисовича и мы. Старшие товарищи были всегда очень внимательны и строги к нашим еще слабым ученическим сочинениям.

...Не правда ли, много можно узнать о человеке, услышав, как он говорит о своих учителях?..

***

Когда Александра Пахмутова уже училась в консерватории, Виссарион Яковлевич Шебалин писал в журнале «Смена»:

«Александра Пахмутова — талантливый музыкант.

Ее сочинения радуют яркостью, свежестью, русским национальным колоритом... Ее первая крупная работа — сюита для симфонического оркестра — исполнялась в числе лучших произведений молодых композиторов на торжественном акте, посвященном 84-му выпуску Московской консерватории. Сюита захватила слушателей жизнерадостностью, бодрым, четким ритмом, задушевностью мелодий. А мне было особенно отрадно отметить и то, что произведение моей ученицы хорошо оркестровано.

Первая творческая встреча с оркестром, пожалуй, самый важный и ответственный момент в жизни композитора. Впервые проследить, как оживают твои мысли в мощном звучании оркестра, — большая радость для композитора. Но эта первая встреча таит в себе немало и опасностей...

Первая встреча с оркестром для Пахмутовой оказалась исключительно удачной.

Аля Пахмутова много и упорно работает. Она не боится трудностей. И поэтому я верю в ее дальнейшие успехи».

Надежды Виссариона Яковлевича оправдались.

Закончив консерваторию, Александра Николаевна Пахмутова поступила в аспирантуру. Ею была написана диссертация «Партитура оперы Глинки „Руслан и Людмила“».

Консерватория дала Александре Николаевне Пахмутовой прочный фундамент знаний. Здесь же, еще на студенческой скамье, продолжалось глубокое освоение ею богатейших песенных традиций нашей страны, включающих и народную, и нашу советскую песню, созданную прославленными мастерами, такими, как И. Дунаевский, В. Захаров, А. В. Александров, М. Блантер, В. Соловьев-Седой, братья Покрасс. В этом богатом наследии — корни песенного творчества Пахмутовой...

Песню Александра Николаевна любит с детства. С детских лет она играла все, что любила и пела страна, играла и сама пела песни, звучавшие по радио, в кино, на майских демонстрациях, дома. Она никогда не отделяла песню от большой, серьезной музыки. Песня всегда была рядом, и в минуты радости, и в минуты самых тяжелых испытаний. Этому Александру Николаевну учила жизнь. Пришло время, и рядом с именами тех, кто талантливо работал в жанре песни, зазвучало имя Александры Николаевны Пахмутовой. Песни стали ее судьбой.

***

Однажды на встрече Пахмутовой с пионерами шел разговор о песне. Александра Николаевна сказала:

— Представим себе две песни. Одну — о Зое Космодемьянской, другую, скажем, — о Жанне дʼАрк. Хотя в обеих песнях тема как будто бы сходная — тема подвига, музыка каждой из песен не может быть похожей, в каждом случае она должна сказать свое, передать живое дыхание своего народа, страны, выразить время, в которое жили героини.

...Стихи и музыка. Чистая, напевная мелодия. Оркестр, огромный симфонический оркестр. Или просто гитара. Что нужно песне? Что нужно, чтобы родился ее неповторимый, яркий образ?

Послушаем Александру Николаевну:

— Иногда песне нужен всего лишь один баян либо одна гитара. Но если для исполнения песни, иногда трехминутной, на сцену выходит симфонический оркестр, мы должны знать, почувствовать, для чего он приглашен автором. Ведь оркестр не только поддерживает певца, аккомпанируя ему, он способен самым неожиданным и глубоким образом «досказать» то, что хотел автор.

Александра Николаевна Пахмутова очень многое в своих песнях доверяет оркестру — симфоническому, камерному, эстрадному. Наверное, в этом выражается особенно серьезное, возвышенное отношение композитора к жанру песни, готовность отдать ей все богатство музыкальной культуры. Так создавать песни может только большой музыкант, владеющий всеми средствами художественной выразительности. Это умение еще много лет назад и подметил Виссарион Яковлевич Шебалин.

Послушаем песни композитора, попытаемся понять, какими средствами она создает свои музыкальные образы.

Все краски жизни вбирают в себя песни Пахмутовой. В них и радость, и нежная лирика, и веселая шутка, и глубокое раздумье.

Обратимся, например, к такой художественной форме, как марш с его мерным четким ритмом. Многие известные песни композитора для ребят — это марши: «Песня красных следопытов», «Гайдар шагает впереди», «Орлята учатся летать», «Горнист», «Мы тоже Советская власть», «Улица Мира»...

Маршевый темп, романтическое звучание горна, жизнеутверждающий, энергичный ритм используются композитором, чтобы нарисовать образы ребят. Если вслушаться в музыку и подумать над стихами, можно, немного пофантазировав, даже представить себе, какое выражение лиц у мальчишек и девчонок, населяющих песни Пахмутовой, — приветливое, оживленное, задорное. Герои Пахмутовой всегда готовы постоять за правое дело, за честь и дружбу. У этих ребят очень хорошо, с горячим интересом к миру светятся глаза...

Стоит зазвучать песне Пахмутовой — улыбнешься, прибавишь шагу, почувствуешь, как тебе очень хочется сделать что-то доброе людям.

Всегда с «полной нагрузкой» работают в ее песнях вступление, аккомпанемент — они всегда насыщены мыслью и верны художественному замыслу.

...Начинает кларнет. Вступает флейта — звучат инструменты, близкие к пастушьему рожку, народной свирели, к живой природе. Так начинается «Просьба». Еще не прозвучало ни одного слова песни, только вступление, а мы, слушатели, уже оказались в утреннем росистом лесу в тот час, когда просыпаются птицы...

Совсем другие средства использует композитор во вступлении к песне «Заря космического века» — большой состав симфонического оркестра. Он понадобился композитору, чтобы нарисовать картину космического пространства, чтобы мы «почувствовали» космос, его таинственную, холодную бездну.

А как выразителен у Пахмутовой аккомпанемент, сопровождающий в песнях мелодию! Когда, например, исполняется песня «Гудит завод» из кантаты «Красные следопыты», то именно в аккомпанементе создается образ завода, в аккомпанементе мы слышим его суровый, строгий голос, голос людей и машин, объединеных одним напряженным трудовым ритмом.

Слушая песню «Трус не играет в хоккей», чувствуешь себя на трибуне стадиона. И даже чуть тревожное напряженное ожидание — вот-вот в ворота влетит шайба, красной молнией вспыхнет фонарь за воротами противника — удалось передать композитору...

Картины природы, место, где происходит событие, очень точно рисует композитор. Конкретность музыкальных образов — драгоценная черта творчества Пахмутовой.

Прекрасно удается Александре Николаевне передавать разговорную интонацию. Это и доверчивое размышление-признание в «Дикой собаке Динго», в «Звездопаде», и задорно перебивающие друг друга голоса спорщиков в «Турнире эрудитов» — словно ребята прямо из школьного коридора, где они только что смеялись, придумывали веселые прозвища, не успев остынуть от спора, перенеслись в песню.

«Известно, что в симфоническом сочинении замысел автора может быть выражен на длительном протяжении времени. В песне же главным образом на все времена остается мелодия. Без нее песня невозможна. Она обязана быть и новой, и простой, и запоминающейся...»

Эти слова принадлежат Александре Николаевне, и она неукоснительно следует им в своем творчестве.

Мелодию песни ребята часто называют «мотивом». То и дело слышишь: «хороший мотив», «мотив легко запоминается»... Понятно, что имеется в виду мелодия, душа песни.

Пахмутова говорит о мелодии — «живое существо».

Рождение мелодии — всегда необъяснимое чудо. Такое же, как рождение стихов, сочетание красок, превращающих холст картины в живое, дышащее лицо человека...

«Мелодическая изюминка». Такое образное выражение можно встретить в статье народного артиста СССР, дирижера Евгения Светланова о творчестве Александры Пахмутовой.

Евгений Федорович отмечает способность композитора находить в песне мелодическую «изюминку», «которая сразу ложится на сердце, надолго остается в сознании. Мало кто может так быстро завоевать слушателя, как это удается Пахмутовой».

И дальше в его статье говорится:

«Секрет композитора — в огромном таланте. Мы часто и довольно легко расправляемся с этим словом, адресуя его то направо, то налево. Но нельзя забывать, что оно собою выражает. Талант — это редкость. Это дар. Как говорили раньше, „дар божий“. Во всяком случае, под словом „талант“ необходимо подразумевать яркую, самобытную способность самовыражения... Внутренний мир современника, его помыслы и дела — вот основа творчества Пахмутовой. Способность тонко и точно проникнуть в этот мир, ненавязчиво передать в музыкально-поэтических образах его суть делает Пахмутову художником современным, остро чувствующим, что нужно людям, живущим сегодня. Отсюда — признание, широчайшая известность творчества композитора в самых отдаленных уголках нашей родины, за рубежом.

Песни Пахмутовой — неотъемлемая часть нашей жизни, реально действующий фактор нашей культуры.

Каковы же другие „секреты“ популярности этих песен? Если первый — талант композитора, то второй — это подлинное высокое мастерство, раскрывающееся в подходе к избранному жанру. Так сказать, „прямое попадание“. Дело в том, что песен создается в наше время великое множество. Но остаются жить лишь немногие из них. Песни Пахмутовой живучи... Взыскательность и строгий отбор — вот третий „секрет“ пахмутовских песен. Мы часто говорим: „хороший вкус“, „дурной вкус“. И это не отвлеченные понятия. Песни Пахмутовой, как правило, пример высокого вкуса. Она никогда не подлаживается под отсталые вкусы. Она всегда впереди. Ее песни действительно воспитывают хороший вкус. И в этом еще один „секрет“ их жизнестойкости. Сколько раз мы были свидетелями появления песен, которые быстро подхватывались, но так же быстро и исчезали. Ибо доступность — это еще далеко не критерий высокого качества песни. Доступны и „чижик-пыжик“, и „собачий вальс“. Но вряд ли мы серьезно будем спорить об эстетической ценности этих музыкальных спутников нашего детства. Зато услышанная в юности народная песня становится в жизни человека путеводной звездой, за которой зажигаются все новые и новые звезды. И вот мы подошли еще к одному „секрету“ Пахмутовой. Секрет этот очень прост — ярко национальная почвенность ее творчества. В песне это качество незаменимо. Более того, оно совершенно необходимо. Вненациональное „бормотание“ никогда не приводило к подлинному успеху. Сколько тому примеров! И напротив, песня, уходящая корнями в родную почву, взошедшая на благородной ниве народности, становится всеобщим достоянием...»

Мелодии Пахмутовой очень близки русской народной интонации, русской песне, ее ритмике и никогда не безразличны к тому, о чем поется в песне.

Об этом же размышляет и народная артистка СССР Людмила Георгиевна Зыкина:

«Александра Николаевна Пахмутова, давний мой хороший друг, предложила начать работу над новой программой к 10-летнему юбилею со дня первого полета человека в космос. Это меня необычайно взволновало — десятилетие дружбы с космонавтами, постоянных встреч с ними, редкостного взаимопонимания промелькнуло передо мною. Смерть Гагарина снова отозвалась в сердце. Конечно же, я согласилась работать над новой программой...

Пахмутова предложила разные по характеру песни — лирико-героический цикл. Чеканный, мужественный ритм делает ее песни выпуклыми по мысли. Но главное — в них снова ощутимо драгоценнейшее для меня влияние русской народной песенности.

Работая в те дни над новой программой, я впервые задала себе вопрос: что же это такое — влияние народной песенности? Можно ли свести это понятие только к одному признаку — похожести на крестьянскую песенную интонацию? Нет, мне кажется.

Народная песня — это и марши революций, великие песни борьбы, огласившие собою казематы и каторжные темницы. Это и похожие на жалобный стон печальные песни фабрично-заводских окраин. И старинный городской романс. И историческая баллада. И многочисленные формы крестьянской песни — плач, частушка, причет, скоморошина. Все эти реки и речки слились в одном общем мире — советской песне, которая благодаря своим мощным корням может решить любую тему в самых разных жанрах.

Так поступила Александра Николаевна Пахмутова, избежавшая в своем космическом цикле „Созвездье Гагарина“ какой бы то ни было риторики или музыкального повтора, нашедшая пронзительные звуки печали и радости, невыносимого горя и великой гордости, светлой любви и памяти».

Вершиной песенного творчества Пахмутовой, вершиной по глубине и масштабности замысла, по художественности его выполнения назвал «Созвездье Гагарина» Дмитрий Борисович Кабалевский. «„Созвездье Гагарина“ не просто музыка и стихи,— писал он, — это памятник! Да, первый и до сих пор единственный музыкальный памятник прославленному герою. Замысел сложный и очень ответственный. Создать музыку, достойную имени Первого Космонавта,— не каждому такой замысел по плечу, не каждый рискнул бы взяться за него. А вот Пахмутова взялась. И он ей оказался по плечу.

...Перед нами возникает картина недолгой, но прекрасной жизни Юрия Гагарина и его живой, многогранный образ — образ мужественного героя и простого, веселого парня; человека огромной воли и сердечнейшей нежности, редкого обаяния; человека, рожденного для подвига и трогательно любившего лирическую песню.

Но не только этот сложный образ создала в своей музыке Пахмутова. Она выразила в ней и не менее сложный сплав чувств, возникающих в нашей душе, когда мы думаем о Юрии Гагарине, когда произносим его имя, ставшее сегодня легендой: восхищение, преклонение и гордость, но одновременно не исчезающую с годами печаль от сознания, что так рано и так трагично ушел из жизни этот „человек из сказки“, что этого могло бы и не случиться...»

Дмитрий Борисович Кабалевский рисует яркий, точный портрет песенного цикла Пахмутовой «Созвездье Гагарина» и в то же время показывает, как много может сказать людям песня, какие таятся в ней богатства художественной выразительности.

Юрия Гагарина нет с нами. На экранах телевизоров мы видим документальные кинокадры, запечатлевшие Гагарина в жизни, перед стартом в космос, в ракете, поднявшей его к звездам, и на земле после возвращения. Кадры, которые так хочется удержать на экране, сменяют друг друга. Молчат дикторы. И только песня звучит. Только песня: «Знаете, каким он парнем был...»

Песня говорит то, что на сердце у людей, смотрящих в живые, веселые глаза Юрия Гагарина.

***

Если бы вам довелось заглянуть в одну из студий Дома звукозаписи в Москве, на улице Качалова, в тот момент, когда идет запись новой песни Александры Николаевны Пахмутовой, вы увидели бы, какая нелегкая, непростая дорога ведет от сочинения произведения к его исполнению — так привычному нам — по радио.

Когда песня написана, разучена исполнителями, работа над ней продолжается.

Студия — это зал, и над ним, как капитанский мостик — аппаратная, где находятся звукозаписывающие приборы. Из аппаратной через стеклянную стену видно все, что происходит внизу, в зале. Зал не похож на обычный, он не уставлен рядами стульев и кресел. Это зал не для зрителей, а для исполнителей-артистов, певцов, музыкантов, оркестра. Чтобы стены зала не поглощали звук, они покрыты звукоотражающими плоскостями, особым образом согнутыми. Звук нигде не должен «потеряться», и все богатство музыки, все оттенки звучания должны без помех точно попасть на пленку, чтобы потом зазвучать в эфире, по радио, телевидению, с пластинки. Композитор во время записи еще раз проверяет, как звучит голос исполнителя, отдельные инструменты в оркестре, точно ли «вписывается» голос певца или хор в музыкальную ткань произведения.

В студии детский хор — мальчики из Московского хорового училища. С ними работает замечательный музыкант, один из самых известных специалистов в области хорового, в том числе и детского пения — Виктор Сергеевич Попов. Записываются песни Пахмутовой «Белоруссия» и «Беловежская пуща».

В аппаратной — Александра Николаевна Пахмутова, Николай Николаевич Добронравов, звукорежиссеры.

— Внимание!

Рука дирижера плавно поднимается вверх, словно зовет за собой мелодию, такую же плавную, протяжную...

В тишине рождается первый, чистый, как утренняя роса, звук. Детские голоса как бы «рисуют» картину утреннего, просыпающегося леса, с первым солнечным лучом на листве, с перекличкой птиц...

— Женя, ты поешь ля-бемоль, — останавливает ребят Виктор Сергеевич. — И пожалуйста, прозрачнее звук, не так плотно... Нежнее... Легче...

Александра Николаевна обращает внимание мальчика-солиста на окончание сольного куплета:

— Не надо кончать так сдержанно, сухо... Попробуй мягче, теплее...

Еще много раз будут повторяться одни и те же такты, авторы песни, исполнители и звукорежиссеры будут искать самый точный рисунок песни.

Заповедный напев, заповедная даль.
Свет хрустальной зари, свет, над миром встающий.
Мне понятна твоя вековая печаль,
Беловежская пуща, Беловежская пуща...

«Беловежская пуща» звучит пять минут, а ее запись длилась более двух часов. Еще долго будут «колдовать» над ней звукорежиссеры, прослушивать запись авторы. Здесь, в Доме звукозаписи, становится особенно ясным, как много нужно знать композитору и о человеческом голосе, и о каждом инструменте в оркестре, чтобы песня принесла нам радость встречи с настоящим, большим искусством.

Зазвучит песня... Оживет раннее утро на заставе в Беловежской пуще, когда вместе с егерем Александра Николаевна пошла в лес. Она слышала, как егерь ласково говорил зубрятам, вышедшим на поляну: «Ну, милые, спасибо, что пришли». А по болоту ходил белый аист...

Только аист оказался уже в другой песне — «Белоруссия». Чтобы написать эту песню, нужно было увидеть и партизанские землянки у озера Нарочь, и многих, многих людей, защищавших от врагов нашу землю.

Песней отзывается то, что пережито, что было и оставило след в сердце.

***

В нашей стране любят Александру Николаевну Пахмутову. Много примеров выражения этого чувства, объединяющего детей, и молодежь, и взрослых, людей разных возрастов и профессий.

Это было 21 апреля 1978 года.

Малый лекционный зал Московского планетария. У стола, покрытого кумачом, большой глобус. В центре зала — телескоп. Обычная в этом помещении строгая научная обстановка сегодня полна ощущения особенной праздничности, торжественности момента. В зале — знаменитые ученые, общественные деятели, космонавты... Есть здесь и ребята в форменных голубых куртках — участники Клуба юных космонавтов Дворца пионеров, члены кружка юных астрономов планетария. Звучат слова, словно залетевшие сюда из какой-то увлекательной, романтической книжки:

— Малые планеты — острова во время путешествия по океану Вселенной... Малые планеты...

Ученые объясняют собравшимся в зале людям, далеким от астрономии, что между орбитами Марса и Юпитера есть пояс малых планет, астероидов. Их пристально изучают астрономы всего мира. И в нашей стране трудится специальная служба «ловцов малых планет». Сейчас уже вычислены орбиты более двух тысяч этих небесных тел.

В последнее время более пятидесяти малых планет пополнили каталоги астрономов.

— У нас сегодня необычно торжественное собрание, — говорит видный ученый. — Мы приветствуем тех, чьи имена присвоены малым планетам... Не небесные герои спускаются на землю, как это было в легендах и сказках, а на небо поднимаются наши замечательные люди — герои космоса, видные ученые, общественные деятели, те, кем гордится Родина. Сегодня мы вручаем свидетельства Международной астрономической ассоциации о присвоении имен малым планетам.

Называются имена генерала Карбышева, Зои и Шуры Космодемьянских, Аркадия Гайдара, Евгении Рудневой, Юрия Гагарина, космонавтов Комарова, Добровольского, Волкова, Пацаева, академика Королева, Циолковского... Звезды бессмертны.

Диплом вручается Алле Генриховне Масевич, известному ученому, доктору физико-математических наук.

Гаснет свет. Оживает звездное небо планетария. Тихо звучит знакомая мелодия «Нежности». Звезды медленно перемещаются по своду...

Диплом о присвоении ее имени одной из малых планет вручается композитору Александре Николаевне Пахмутовой. С этой необычной наградой она возвращается в зал. И ее отец, Николай Андрианович, бережно берет в руки этот документ человеческой признательности. Вчитываясь в торжественные строки диплома, он, как всегда, застенчиво, смущенно улыбается...

Александра Николаевна очень взволнована. Кандидат физико-математических наук Николай Степанович Черных, открывший малую планету Пахмутовой, рассказывает о ее орбите, размерах...

А потом к микрофону подходит космонавт Алексей Архипович Леонов. Он всматривается в зал и неожиданно обращается к ребятам, присутствующим в зале:

— Друзья, — говорит он, — в этом зале есть счастливые места... Наша группа космонавтов, в том числе и Юрий Гагарин, каждую пятницу приезжала сюда на занятия. Отсюда Юрий Гагарин улетал на космодром. Сегодня вновь прозвучало его ставшее звездным, имя. Именно здесь, в этом зале, я хочу поздравить от имени всех космонавтов нашего любимого композитора Александру Николаевну Пахмутову. Я вспоминаю, как однажды Юрий Алексеевич Гагарин позвал нас к себе домой. «В чем дело?» — спрашиваем. Он отвечает: «Сами увидите». Мы пришли. У пианино сидела Александра Николаевна Пахмутова. Вот так мы познакомились и навсегда стали друзьями...

На дорогах звездного неба, всегда среди других славных имен будет и имя Александры Николаевны Пахмутовой.

***

Народная артистка РСФСР, лауреат Государственной премии и премии Ленинского комсомола, награжденная двумя орденами Трудового Красного Знамени, секретарь Союза композиторов СССР, председатель жюри Международного фестиваля молодежной песни в Сочи «Красная гвоздика»... Общественная деятельность Александры Николаевны Пахмутовой огромна. В год шестидесятилетия Октября она закончила два больших сочинения: кантату «Прекрасная, как молодость, страна», исполненную в Кремлевском Дворце съездов на праздничном концерте, и песенный цикл «Отчизна».

В этом же году для ребят Александра Николаевна написала на стихи Николая Добронравова новую песню — «Дерево дружбы».

Дружбы дерево растет.
Время движется вперед.
Становись смелей, товарищ,
В наш всемирный хоровод, —

поется в этой задорной, стремительной песне, которую так и хочется подхватить. Ее ждали в Артеке, на Международном детском фестивале «Пусть всегда будет солнце». И после первого же исполнения детским хором на артековском концерте песня зазвучала у пионерских костров, на митингах солидарности и просто на морском берегу, всюду, где встречались ребята-сверстники из разных стран мира. Хорошее, веселое настроение собравшихся в Артеке ребят точно совпало с настроением песни, в которой мелодия и слова искрятся, как солнечные зайчики на синих морских волнах.

...Идут годы. Осуществляются большие творческие планы композитора и рождаются новые. Но как бы ни была занята Александра Николаевна Пахмутова, солнечные зайчики детства всегда вспыхивают в ее творчестве, несут ребятам радость и тепло дружбы большого мастера советской культуры.

Есть у Пахмутовой особенно близкие друзья — ребята, увлеченные музыкой. Они живут в разных республиках, городах и селах страны. И отовсюду летят к Александре Николаевне их письма с рассказами о любимых музыкальных произведениях, о жизни кружков, клубов, студий. Встречи Александры Николаевны Пахмутовой с детскими коллективами всегда сердечны и серьезны. Пахмутова нередко работает над записями новых песен вместе с Большим детским хором Центрального телевидения и Всесоюзного радио, Ансамблем песни и пляски Московского Дворца пионеров имени В. С. Локтева, хором Института художественного воспитания под руководством В. Г. Соколова.

Друзья Александры Николаевны Пахмутовой — это и Ленинградский хор мальчиков, и оркестры народных инструментов из города Горького и поселка Мундыбаш Кемеровской области, и духовой оркестр из Армении, и студия «Пионерия» города Железнодорожного Московской области, и хор «Школьные годы» клуба шахты номер три города Прокопьевска.

Наверное, встречи с поющими ребятами тоже дают начало новым песням композитора...

***

Вспомним: когда-то строители Братска вручили композитору Пахмутовой «наряд на работу — написать песню, достойную наших ребят». Комсомольский «наряд на работу» выполняется Александрой Николаевной Пахмутовой по велению души и сердца.

В этом раскрывается, наверное, самое главное во всем творчестве композитора: все, что создано ею, согрето любовью и нежностью к людям. Каждый, кому посчастливилось встречаться с Александрой Николаевной, работать с ней, говорить о жизни, об искусстве, обязательно услышит от нее взволнованные, сказанные с самым искренним увлечением слова о людях разных профессий, с которыми свела ее жизнь. Наверное, многие из тех, кого помнит Пахмутова, и не знают, что встреча с ними звонким эхом отозвалась в ее песне, стала музыкой, зазвучала мелодией такой родной, доверчивой, искренней, близкой и дорогой взрослым и ребятам.

Девочка из Бекетовки. Внучка красного командира. Композитор, отмеченный самой высокой наградой, которую только могут дать люди, — их доверием и любовью.

Александра Николаевна Пахмутова хранит верность всему, чем дорожит человек в жизни, — Родине, доброму имени своей семьи, своих учителей, педагогов. Она хранит верность делу своей жизни. Частица ее огромного труда — песни, написанные для ребят, начинающих свою дорогу в жизни. И эта дорога тоже, может быть, станет песней.

К содержанию

ЛИДИЯ АЛЕКСАНДРОВНА КВАСНИКОВА

Дорогами песен Александры Пахмутовой

Фотографии: В. Гусева, М. Паэия, А. Птицына и др.

Редактор И. Шалимова Художник В. Мельников Художественный редактор З. Тишина Технический редактор Г. Заблоцкая Корректор Н. Горшкова

Подписано в набор 26.12.78 г. Подписано в печать 13.6.79 г. Формат бумаги 60x901/16. Бумага офсетная № 1. Гарнитура литературная. Печать офсет. Объем печ. л. (включая иллюстрации) 3,5. Усл. п. л. 3,5. Уч.-изд. л. (включая иллюстрации) 3,84. Тир. 20 000 экз. Изд. № 10528. Зак. 2205. Цена 30 к. Издательство «Музыка», Москва, Неглннная, 14. Московская типография № 6 Союзполиграфпрома при Государственном комитете СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, Москва 109088, Южнопортовая ул., 24

78С2

К32

Квасникова Л. А.

К32 Дорогами песен Александры Пахмутовой. — М.: Музыка, 1979. — 56 с., ил. (Рассказы о музыке)

Книга живо и увлекательно рассказывает юным читателям об их любимом композиторе — Александре Николаевне Пахмутовой, ее жизни н творчестве, ее пионерских песнях и кантатах.

К 90108—381

026(01)—79 254—79

4905000000

© Издательство «Музыка», 1979 г.

78С2

ИБ № 2845

Источник — бумажная версия книги: Л. Квасникова. Дорогами песен Александры Пахмутовой. Рассказы о музыке. Издательство «Музыка» Москва. 1979