Валерий Пятинин. КОМУ — НЕСЧАСТЬЕ, КОМУ — СЧАСТЬЕ

10 ноября 1982 г. на семьдесят шестом году жизни скоропостижно скончался Генеральный секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Председатель Президиума Верховного Совета СССР, четырежды Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда Леонид Ильич Брежнев. Ушёл из жизни выдающийся деятель Коммунистической партии и Советского государства, международного коммунистического и рабочего движения, крупный теоретик и талантливый организатор. Вся его большая, яркая жизнь была без остатка отдана великому делу Октября, партии Ленина, интересам трудового народа, строительству коммунизма.

Вечером ко мне примчался друг, ленинградский художник Виктор Кравцев.

— Ты слышал? Вот, от сердца оторвал, на последние копейки! Давай помянем душу грешную нашего дорогого Ильича, незабвенного строителя коммунистического рая на многострадальной земле нашей российской!

Виктор вдохновенно разлил по стаканам бутылку дешёвого портвейна «Агдам».

— Да, слов нет! Ведь клялся и божился наш дорогой Ильич, вот-вот коммунистический рай наступит, а сам дуба дал! Сбежал, змей, в небесный рай… Хотя кому он в раю, да и в аду, нужен? Развратит там всех идеями марксизма!

— Чего ты радуешься? Придёт Андропов — ещё хуже будет! Этот хоть жить позволял… Портвейн для счастья народа до семи вечера давали! А теперь скажут: «Рай — только для проверенных членов КПСС…»

Шёл восьмой час вечера, но продолжить поминание крупного теоретика и талантливого организатора было необходимо и архиважно. А где её, выпивку-то, взять в такой чудесный день? Винные магазины сам виновник торжества позакрывал с семи до одиннадцати… в ресторанах и кафе блата не предвиделось…

Напряжённая работа мысли принесла результат. На 4-ю Советскую! А там — приятель-химик, а у него, как говорится, с работы спирт водится.

Встав под окном приятельской коммуналки, мы заорали:

— Владимир! Ильич!

Из окон высунулись жильцы.

— Владимир Ильич!

В форточку высунулся Володя:

— Чего орете!? Весь дом подняли!

— Ильич! Помянуть край как надо нашего дорогого Ильича Леонида! Если ты настоящий коммунист, то дай!

— Нет у меня ничего! Нет, и всё тут!

Но соседи Владимира Ильича решительно приняли нашу сторону.

— Дай им! Видишь, как страдают люди! Грех, Володя, не выпить в такой день, которого все мы так долго ждали!…

Понимая, что на этот раз не удастся одолеть идейного противника, Владимир Ильич спустил на верёвке бутылку спирта.

— Ильич! Тебе, видит Бог, на том свете зачтётся!

Из заманчиво-сладостных мечтаний об алкогольном рае в мастерской Виктора, нас вывел истошный женский крик, который внезапно раздался из арки типового двора-колодца.

— Помогите! Помогите!

Свернув на крик, мы увидели прелюбопытную картину бытового счастья. В помойке деловито копошились собаки, подростки играли на гитаре, а на втором этаже одной из парадных стояла женщина в ночной сорочке, прямо в открытое окно взывая о помощи и гневно указывая рукой на маленького лысого мужичка, что, качаясь, выходил из того же подъезда.

— Вот он! Бейте его!

Молодежь, прервав песни Высоцкого, яростно набросилась на лысого и маленького гражданина, который даже не пытался сопротивляться, но упал на землю и закрыл голову руками, а женщина в ночной сорочке продолжила свои гневные призывы:

— Дайте ему! Бейте его, козла!

Мы переглянулись.

— Ребята, за что вы его?

Пацаны остановились.

— Действительно, что это мы его?

Однако женщина не унималась:

— А ты, борода, не мешай его бить, коли сам брезгуешь, интеллигентик вшивый!

Вскоре картину советского благополучия дополнил милицейский газик с двумя вывалившимися из него ражими хлопцами, которые, пройдя мимо мужичка и подростков, схватили нас с Виктором и потащили к машине.

— Там, где следует, разберёмся!

Дело принимало плохой и, по всей видимости, политический оборот, поэтому мы попытались оказать представителям власти посильное словесное сопротивление:

— Нет! И нет! Стоим тихо, не выступаем, никого не трогаем…

Но работники органов твёрдо стояли на страже социалистического порядка и советской законности.

— Там разберёмся!

Вот попали! С бутылкой спирта в непитейное время да в день кончины Брежнева! Пришьют нам чёрте-что, и — пиши пропало…

— Разбирайтесь на месте! И, вообще, стыдно вам без разбору хватать ни в чём не повинных граждан, когда Коммунистическая партия, советский народ, всё прогрессивное человечество понесли тяжёлую утрату, когда из жизни ушёл выдающийся деятель Коммунистической партии, Советского государства, международного коммунистического, рабочего и национально-освободительного движения, пламенный борец за мир!

Один из стражей порядка, пошевелив серыми клеточками и оценив важность момента, поднялся в квартиру возмутительницы спокойствия. Все молча ждали, даже битый мужичок затих, ожидая своей участи… Наконец, милиционер вышел из подъезда и махнул рукой.

— Отпусти их всех! Мужик нажрался по случаю Его кончины, а жена по идейным расхождениям домой не пускает: «Все сбережения на чёрный день пропил…»

В мастерской на 9-й Советской мы «расслабились», устроили пир с музыкой, спиртом и танцами. А много ли бедному художнику для счастья нужно? Кисть, краски да бутылка неконфискованного спирта.

Виктор, невзирая на тяжёлую утрату советского народа и всего прогрессивного человечества, талантливо и вдохновенно сымпровизировал мой портрет…

Вот и получается: кому — несчастье, а кому — счастье выходит. И где же истина? А истина у каждого человека своя, да вдобавок ещё и непостоянная, противоречивая и текучая…